Том 2. Стихотворения 1917-1922 - Страница 29

<1921>, 1922

«Больше падежей…»

Больше падежей
Искусственных
Умерших солнц.
Больше волыпи в мертвые очи.
Это изник
Узник себя, вольшевик.
Лоб – булыгою,
Книгой илийных столетий.
Бел и смел,
Илевик иловал
– Гробеса с собесами,
Трупеса с тропесами –
Илует тропы и трупы.
Нети идее,
Нети видес.
И бессильны волосы-летежй
И не нужны одежд хрустежи.
Это вольшак
Сломал шаг,
Волосами дыша,
Замолчал, задушил
Божествующий рев, божествующий крик.
Долоем
Не вытер беднец пыль потолка.
Это жизни уа,
Гроба ау,
Гопак торжествующих
Тог.
Поставить итог
И того и этого
Смог
Смерти бог,
В свинцовый воя рог.

1921

«В каждом громком слове…»

В каждом громком слове,
Как в тучном удаве рог оленя,
Мы можем узнать,
Кого оно насилует и пожирает,
Чьим молчанием питается.
Вот слово «большевик».
Под ним лежит звуковое молчание «волыиевик».
Большевик – больше.
Кого больше?
Больше – более воли.
Вот кто молчит из-под слова «большевик», придавленный им к земле.
Каждое слово опирается на молчание своего противника.

1921

«В море мора! в море мора!..»

В море мора! в море мора!
Точно чайка!
Чрезвычайка
То в подвале, в чердаке то,
То в гостиной, то в халупе
Заковала, заковала
Большевицких
Горы трупов.
Точно чайка!
Чрезвычайка
То опустит лапы алые,
В море смерти окунется,
Стонов смерти зачерпнет,
То в простыни земляные
Обовьет тела усталые,
Трупы мертвых завернет
И подушкой черной глины
Успокоит мертвецов,
И под ногти бледно-синие
Гвозди длинные вобьет.
Море плачет. Море воет.
Мы прошли моря и степи.
Годы, годы
Мы мечтали о свободе.
И свидетель наши дети:
Разве эти
Смерть и цепи
Победителя венок?
Кто расскажет, кто поверит
В горы трупов по утрам,
Где следы от мертвых ног,
На кладбищах, где гроба
Роет белая судьба?!
Кто узнает, кто поверит
В новый овощ, новый плод –
Яблоко глазное!

1921

Восстание собак

Гау! гау! гау!
Много их черных
Гау! гау! гау!
Восставших собак
Гау! гау! гау!
Бежало по снегу
Гау! гау! гау!
В ближние села
Гау! гау! гау!
Мертвецов разрывать
Гау! гау! гау!
Тащить чью-то ногу
Гау! гау! гау!
Тащить чью-то руку
Гау! гау! гау!
В брюхе и снеге
Морды кровавить.

1921

«Ззыз – жжа!..»

Ззыз – – – жжа!
Пата папт та!
Визгень взыгрень!
Гром окаянного гула…
Бич выстрелов,
Шум пастухов
Над стадом халуп.
Все оробело…
Целится дуло
В мирное дело.
Чугунное дуло
Целится в дело.
Скоро труп – обернулся:
По горе убегала собачка.
Воин, целясь в тулуп,
Нажимает собачку.
Бах!
И кувырнулся
Тулуп без рубах!
Бух – бах – бах!
Вот как пляшут,
Пляшут козы на гробах!
Печка за печкой
Село задымилось,
Как серная спичка.
Скажите на милость,
Какая смелая! –
Вспорхнула синичка,
Животом как чудо зеленая,
Чудо крылатое.
Пинь-пинь тара-рах!
Вспорхнула над хатою,
Зеленая,
В солнце заката влюбленная.
А рядом деревня дымилась спаленная.
От сада и до сада
Над этим селом опала.
Сегодня два снаряда
Мертвого яда
В него упало.
Эй, молодуха!
Сегодня небо –
Рот для мертвого духа.
Кто будет дышать – не будет дышать!
Лежи, колос людей обмолоченный…
Завтра у каждого человека
Будет наглухо заперто веко,
Ставней избы заколоченной!
Завтра ни одно не подымется веко
Ни у одного человека…
А воздух сладкий, как одиннадцать,
Стал ядовитым, как двадцать семь.
Под простынею смерти
Заснуло село.

<1921>, 1922

«Из городов, где плоские черви…»

Из городов, где плоские черви
Мест службы,
Где люди проходят чередование поколений,
Где очи клячи оба
С жадной силой ремнем питала злоба
В печени государств,
И худеет народ очами калек
И толстеет сан пиявки
С красной звездой во рту, –
В села, сады, зелень,
Где человек – человек.
А здесь худеет печень
Клячи государств
От прохождения мест службы
Чередованием поколений
Людепохожих плоских червей.

<1921>

Молот

1

Удары молота
В могилу моря,
В холмы русалок,
По позвонкам камней,
По пальцам медных рук,
По каменным воронкам
В хребет засохшего потопа,
Где жмурки каменных снегур,
Где вьюга каменных богинь.
Удары молота
По шкуре каменного моря,
По тучам засохших рыб, по сену морскому,
В мятели каменных русалок,
Чьи волосы пролились ветром по камням,
С расчесанными волосами, где столько сна и грезы,
И крупными губами, похожими на лист березы.
Их волосы падали с плачем на плечи
И после летели по волнам назад.
Он вырастет – Бог человечий,
А сёла завоют тревожно в набат!
Удары молота по водопаду дыхания кита,
По губам,
По пальцам черных рук,